Неточные совпадения
Обе несомненно знали, что такое была жизнь и что такое была смерть, и хотя никак не могли ответить и не
поняли бы даже тех вопросов, которые представлялись Левину, обе не сомневались в значении этого
явления и совершенно одинаково, не только между собой, но разделяя этот взгляд с миллионами людей, смотрели на это.
Конечно, он
понимал, что положение Сони есть
явление случайное в обществе, хотя, к несчастию, далеко не одиночное и не исключительное.
«Дмитрий нашел ‹смысл› в политике, в большевизме. Это — можно
понять как последнее прибежище для людей его типа — бездарных людей. Для неудачников. Обилие неудачников — характерно для русской интеллигенции. Она всегда смотрела на себя как на средство, никто не учил ее быть самоцелью, смотреть на себя как на ценнейшее
явление мира».
Никто скорее его не входил в чужую идею, никто тоньше не
понимал юмора и не сочувствовал картине, звуку, всякому артистическому
явлению.
Если под революцией
понимать совершаемые в известный исторический день насилия, убийства, кровопролития, если
понимать под ней отмену всех свобод, концентрационные лагеря и пр., то желать революции нельзя и нельзя ждать от нее
явления нового человека, можно только при известных условиях видеть в ней роковую необходимость и желать ее смягчения.
Но необходимо
понять, что исконный русский коллективизм есть лишь преходящее
явление первоначальной стадии натуральной эволюции, а не вечное
явление духа.
Есть одно мерило, которым можно измерить свободу, это — веротерпимость,
явление редкое, если
понять ее в глубине.
Все принялись обсуждать. Чжан Бао сказал, что
явления миража в прибрежном районе происходят осенью и большей частью именно в утренние часы. Я пытался объяснить моим спутникам, что это такое, но видел, что они меня не
понимают. По выражению лица Дерсу я видел, что он со мной несогласен, но из деликатности не хочет делать возражений. Я решил об этом поговорить с ним в дороге.
Трудно людям, не видавшим ничего подобного, — людям, выросшим в канцеляриях, казармах и передней,
понять подобные
явления — «флибустьер», сын моряка из Ниццы, матрос, повстанец… и этот царский прием! Что он сделал для английского народа?.. И добрые люди ищут, ищут в голове объяснения, ищут тайную пружину. «В Англии удивительно, с каким плутовством умеет начальство устроивать демонстрации… Нас не проведешь — Wir, wissen, was wir wissen [Мы знаем, что знаем (нем.).] — мы сами Гнейста читали!»
Он многое очень глубоко
понял и прозрел, увидал духовную подпочву
явлений, которые на поверхности представлялись лишь социальными.
Я терялся в догадках и не мог дать объяснение этому необычайному
явлению. Когда же столб дыма вышел из-за мыса на открытое пространство, я сразу
понял, что вижу перед собой смерч. В основании его вода пенилась, как в котле. Она всплескивалась, вихрь подхватывал ее и уносил ввысь, а сверху в виде качающейся воронки спускалось темное облако.
Если он ставит в зависимости один от другого несколько фактов, а по рассмотрению критики окажется, что эти факты никогда в такой зависимости не бывают, а зависят совершенно от других причин, — опять очевидно само собой, что автор неверно
понял связь изображаемых им
явлений.
Это странное
явление (столь частое, однако же, в нашем обществе), происходит оттого, что Большов не
понимает истинных начал общественного союза, не признает круговой поруки прав и обязанностей человека в отношении и другим и, подобно Пузатову, смотрит на общество, как на вражеский стан.
— Начало всех начал, — повторил Салов. — А Конт им говорит: «Вы никогда этого начала не знали и не знаете, а знаете только
явления, — и явления-то только в отношении к другому
явлению, а то
явление, в свою очередь,
понимаете в отношении этого
явления, — справедливо это или нет?
Неуклюжий рябой Архипов упорно молчит, глядя в окно ротной школы. Дельный, умный и ловкий парень вне службы, он держит себя на занятиях совершенным идиотом. Очевидно, это происходит оттого, что его здоровый ум, привыкший наблюдать и обдумывать простые и ясные
явления деревенского обихода, никак не может уловить связи между преподаваемой ему «словесностью» и действительной жизнью. Поэтому он не
понимает и не может заучить самых простых вещей, к великому удивлению и негодованию своего взводного начальника.
Я и сам
понимаю, что, в существе, это
явления вполне разнородные, но и за всем тем не могу не признать хотя косвенной, но очень тесной связи между ними.
Причина и в том, что люди полагают, что они
поняли учение это, когда решили, как это делают церковники, что оно сверхъестественным способом передано им; или, как это делают люди научные, что они
поняли его, когда изучили часть тех внешних
явлений, которыми оно выразилось.
Происходит то, что в большей части случаев служит источником самых грубых заблуждений людских: люди, стоящие на низшей степени понимания, встречаясь с
явлениями высшего порядка, — вместо того чтобы сделать усилия, чтобы
понять их, чтобы подняться на ту точку зрения, с которой должно смотреть на предмет, — обсуживают его с своей низшей точки зрения, и с тем большей смелостью и решительностью, чем меньше они
понимают то, о чем говорят.
Но я решительно отказываюсь
понять, почему столь обыкновенное в нашем обществе
явление может тревожить моих сопомпадуров!
Помпадур
понял это противоречие и, для начала, признал безусловно верною только первую половину правителевой философии, то есть, что на свете нет ничего безусловно-обеспеченного, ничего такого, что не подчинялось бы закону поры и времени. Он обнял совокупность
явлений, лежавших в районе его духовного ока, и вынужден был согласиться, что весь мир стоит на этом краеугольном камне «Всё тут-с». Придя к этому заключению и применяя его специально к обывателю, он даже расчувствовался.
Дайте мне
понять характер
явления, его место в ряду других, его смысл и значение в общем ходе жизни, и поверьте, что этим путем вы приведете меня к правильному суждению о деле гораздо вернее, чем посредством всевозможных силлогизмов, подобранных для доказательства вашей мысли.
Я
понимаю, что все это законно и неизбежно, что улица имеет право на существование и что дальнейшие ее метаморфозы представляют только вопрос времени. Сверх того, я знаю, что
понять известное
явление значит оправдать его.
Он именно был
явление, и сам смотрел на себя как на странное
явление. Странного в нем было много, и, между прочим, то, что он не только
понимал в совершенстве себя и свое время, но даже превосходно судил о том, чего не
понимал вовсе.
Покуда княгиня приводила себя в порядок, Анна Юрьевна ходила взад и вперед по комнате, и мысли ее приняли несколько иное течение: прежде видя князя вместе с княгиней и принимая в основание, что последняя была tres apathique, Анна Юрьевна считала нужным и неизбежным, чтобы он имел какую-нибудь альянс на стороне; но теперь, узнав, что он уже имеет таковую, она стала желать, чтобы и княгиня полюбила кого-нибудь постороннего, потому что женщину, которая верна своему мужу, потому что он ей верен, Анна Юрьевна еще несколько
понимала; но чтобы женщина оставалась безупречна, когда муж ей изменил, — этого даже она вообразить себе не могла и такое
явление считала почти унижением женского достоинства; потому, когда княгиня, наконец, вышла к ней, она очень дружественно встретила ее.
Иногда они не
понимают друг друга — это, конечно, дело возможное; но причина этого
явления заключается не в чем-либо существенном, а просто в том озорстве, которому, по временам и притом всегда без надобности, предаются пенкосниматели.
Мы не только фактически констатируем, что между жизненными
явлениями существуют соединительные нити, но и
понимаем, что, в каких бы благоприятных условиях ни стоял человек, он не может быть вполне счастливым, если его окружают несчастливцы.
Одним словом, мы должны
понять, что такой великий человек, как Лаевский, и в падении своем велик; что его распутство, необразованность и нечистоплотность составляют
явление естественно-историческое, освященное необходимостью, что причины тут мировые, стихийные и что перед Лаевским надо лампаду повесить, так как он — роковая жертва времени, веяний, наследственности и прочее.
Одно из действий образованности на человека состоит в том, что она, расширяя круг его зрения, дает ему возможность
понимать в истинном смысле
явления, не сходные с ближайшими к «ему, которые одни только кажутся удобопонятными для необразованного ума, не постигающего
явлений, чуждых непосредственной сфере его жизненных отправлений.
Но если по определениям прекрасного и возвышенного, нами принимаемым, прекрасному и возвышенному придается (независимость от фантазии, то, с другой стороны, этими определениями выставляется на первый план отношение к человеку вообще и к его понятиям тех предметов и
явлений, которые находит человек прекрасными и возвышенными: прекрасное то, в чем мы видим жизнь так, как мы
понимаем и желаем ее, как она радует нас; великое то, что гораздо выше предметов, с которыми сравниваем его мы.
Вот видишь ли: любовь я в мысли ставлю
Так высоко, так свято
понимаюИ для меня ее так нежен цвет,
Что от малейшего прикосновенья
Легко мрачится он и увядает.
Когда любил я и когда во мне
Другой, неясный образ зарождался,
Я, чтоб любви священное начало
Борьбою двух
явлений не нарушить,
Спешил расстаться с той, кого любил…
Через нее я
понимал уж смутно
Чудесный строй законов бытия,
Явлений всех сокрытое начало.
Желание
понять и выяснить известное
явление — сочувствие ли это? попытка обсудить
явление в ряду условий, среди которых оно народилось, — сочувствие ли это?
Как бы то ни было, но в эту минуту нахальство Разуваева как-то неприятно на меня подействовало. К сожалению, ежели я способен
понимать (а стало быть, и оправдывать) известные жизненные
явления, то не всегда имею достаточно выдержки, чтобы относиться к ним объективно, когда они становятся ко мне лицом к лицу. Поэтому я вместо ответа указал Разуваеву на дверь, и он был так любезен, что сейчас же последовал моему молчаливому приглашению.
Понять же
явление вредное, порочное — значит наполовину предостеречь себя от него.
Понять известное
явление значит уже обобщить его, значит осуществить его для себя не в одной какой-нибудь частности, а в целом ряде таковых, хотя бы они, на поверхностный взгляд, имели между собой мало общего.
Он не хотел отстать от
явления, на которое однажды бросил свой взгляд, не проследивши его до конца, не отыскавши его причин, не
понявши связи его со всеми окружающими
явлениями.
Есть еще более странное
явление, особенно часто встречающееся между германскими учеными: некоторые из них всё читали и всё читают, но
понимают только по одной своей части; во всех же других они изумляют сочетанием огромных сведений с всесовершеннейшею тупостью, напоминающею иногда наивность ребяческого возраста: «они прослушали все звуки, но гармонии не слыхали», как сказано в эпиграфе.
Гоголь хорошо
понимал настоящее значение этого
явления и очень им забавлялся.
«Не дай бог», — прибавил хозяин, зевая. Я
понял, что это начинается сравнительно редкое
явление — морозная буря, когда налетающий откуда-то ветер толкается в отяжелевший морозный воздух. Отдельные толчки и гул служили признаками первых усилий ветра, еще не могущего двинуть сгущенную атмосферу… Потом толчки стали продолжительнее, гул становился ровным, непрерывным. Охлажденный ниже сорока градусов, воздух тронулся с места и тянул, точно над нашей площадкой неслись волны бездонного океана…
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте! Но как вы объясняете себе это
явление? Всякому мыслящему человеку должно быть известно, что влечение к миловидности есть только низшее проявление человеческой природы. Как может такая личность, как этот господин, не видеть всю гнусность этого увлечения, всю высоту своего падения! Как не
понимать, что, раз вступив в эту среду и подчинившись всем этим суеверным и мертвящим условиям, возврата нет. А он
понимает свободу женщины. Я имею данные…
— Опять повторяю: не беспокойтесь! Мы имеем для вас превосходную роль. Это, знаете, этакого дикого, застенчивого мужчину в пиесе «Женитьба», из которой дано будет несколько
явлений. Сколько я могу вас
понимать, то эта роль будет вам очень по характеру, и вы отлично ее выполните.
Я до сих пор не могу
понять причины этого
явления: была ли здесь ошибка нашего зрения, напряженного беспрестанной игрой молнии по всему небу, имело ли особое значение случайное расположение туч, или Я до сих пор не могу
понять причины этого
явления: была ли здесь ошибка нашего зрения, напряженного беспрестанной игрой молнии по всему небу, имело ли особое значение случайное расположение туч, или свойства этой проклятой болотной котловины?
— Нет. К
явлениям, которых я не
понимаю, я подхожу бодро и не подчиняюсь им. Я выше их. Человек должен сознавать себя выше львов, тигров, звезд, выше всего в природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным, иначе он не человек, а мышь, которая всего боится.
Понимая и признавая одну истину, можно ошибиться во множестве других, можно мыслить не благо, не истинно и не изящно?» Старик Рубановский не задумался и торжественно и в то же время иронически отвечал мне: «А потому, милостивый государь, что, признав главное, то есть, что мысль божия в боге сила, а в натуре
явление силы, мы уже мыслим благо, истинно, изящно».
И он не
понимал упорного стремления Чистякова за границу и причислял его почему-то к той же категории
явлений, как белые перчатки, постоянная трезвость, визиты и модные сапоги; и два другие названия, данные им Чистякову, были такие: «аристократ» и «собачья старость».
Дело в том, что наука строится по известным заданиям, она ставит себе лишь определенные проблемы, а соответственно сосредоточивает и свое внимание лишь на известных
явлениях, отметая другие (напр., очевидно, что вся религиозно-историческая наука при ее основоположном и методическом рационализме строится на принципиальном отрицании чуда, и поэтому все элементы чудесного в религии, без которых, быть может, нельзя и
понять последнюю, она относит к области легенд и сказок).
Перед лицом этой безнадежно-пессимистической литературы, потерявшей всякий вкус к жизни, трудно
понять, как можно было когда-либо говорить об эллинстве вообще как о
явлении в высокой степени гармоническом и жизнелюбивом. Ни в одной литературе в мире не находим мы такого черного, боязливо-недоверчивого отношения к жизни, как в эллинской литературе VII–IV веков.
Обе несомненно знали, что такое была жизнь и что такое была смерть, и хотя никак не могли ответить и не
поняли бы даже тех вопросов, которые представлялись Левину, обе они не сомневались в значении этого
явления и совершенно одинаково, не только между собою, но разделяя этот взгляд с миллионами людей, смотрели на это».
Интересное
явление: в то время как кругом небо имело густую синюю окраску, на западе оно было бледно-зеленым и точно светилось. Я
понял. Там, в горах, выпал снег. Отраженные от него солнечные лучи освещали небо.
Она не раз хотела выйти, но боялась выдать себя этим кому-то и в чем-то, а через несколько времени она была уже до такой степени вновь подавлена и расстроена, что не
понимала самых простых
явлений: сторож полез было по лесенке, чтоб открыть окно, но лесенка была плоха и он, не долезши, упал.